Владимир Казаков - Вечный порт с именем Юность
«Отважный кот-пилот Сафроныч, погибший
при исполнении служебных обязанностей.
Вечная память лучшему из тигров!»
Год назад полосатый Сафроныч, взятый на воздушную прогулку, убоявшись грозового раската, выпрыгнул из открытой двери пилотской кабины вертолета с высоты пятьсот метров.
На западе фиолетовую зябь Хибинских гор прерывала базальтовая скала Черная Брама, похожая на баржу, выброшенную штормом на отмель. Она будто плыла по зеленой равнине в горячем струящемся воздухе. От цистерн тянулись запахи бензина и мятой морошки. Ягода отдельными лоскутами желтела и на поле аэродрома.
Воеводин, поводя хрящеватым носом, пошел на острый запах бензина и около заправочной колонки остановился перед серым пятном. Топливо крупными каплями падало из-под вентиля на землю, моментально испарялось, оставляя на отравленной жухлой траве темно-серебряную пленку этила.
– Сгореть хотите? – спросил он подошедшего Галыгу. Тот виновато заморгал красноватыми веками и поспешно вытащил из кармана замасленного комбинезона разводной ключ.
– Бу сделано!
– Работы много вертолету?
– Не дюже. Богунец повез на обогатительную фабрику подшипники, и останется выполнить санитарное задание к пастухам.
– Роженица? – поинтересовался Воеводин, наблюдая за техником, споро подтягивающим бронзовую гайку крана.
– На скором ходу каюр ногу снял с полоза, попался камень, завернул ее под нарты. Переломы, и ступня в кусочки… Слухайте, вертается Богунец!
Ничего не воспринимали уши Воеводина, кроме противного гуда комаров, редких под ветром, но кусающих до крови. Да и Галыга скорее услышал вертолет шестым чувством хозяина машины. И не ошибся: вскоре на окоеме появилась черная клякса, и донеслось слабое тарахтение двигателя.
Не нравился Воеводину летный почерк Богунца: пилотировал на грани дозволенного, бросал машину в крен резко, выводил рывком. Манера полета походила на характер летчика. Казалось, он постоянно борется с вертолетом, понукает его, навязывает транспортной машине норов истребителя. После полета на выручку буксира «Крепкий» Комаров взял вину за поломки на себя, но Воеводин не совсем поверил комэску, хорошо зная летные повадки пилота.
На этот раз Богунец заходил на посадку вяло и медлительно. Воеводин сделал несколько шагов в сторону и увидел за оранжевым домиком Павла, парень размахивал большим красным полотнищем. И Галыга тайком воткнул около алый флажок у заправочного пятачка. Оба предупреждали экипаж, что в их гнезде появился чужак.
Богунец вышел из вертолета, закурил и направился к домику. Русые лохмы не причесаны, а все равно лежат крупными тугими кудрями. Загорелое полное лицо не портят чуть заметные оспинки. На могучей шее завязано узлом несвежее вафельное полотенце. Богунец на ходу вытирал его концом мокрый лоб. Под шевретовой коричневой курткой, надетой прямо на голое тело, сильно бугрятся развитые плечи. Бугры мышц выпирают вперед, и от этого Богунец кажется немного сутулым. Широкий пояс ремешками держит саамские таборы из белой замши, натянутые чулком, и видно, как с каждым шагом под матовой оленьей кожей играют мышцы кривоватых ног.
Кроме куртки, все не соответствовало аэрофлотской форме, и Воеводин недовольно поморщился.
Пилот скрылся в домике. Через минуту он предстал перед инспектором одетым в синий костюм, со знаками различия, при галстуке, в фуражке с золотистым крабом на тулье.
– Товарищ старший пилот-инспектор, на оперативной точке Черная Брама производятся полеты согласно распорядку дня и заявкам заказчиков!
Воеводин протянул руку и почувствовал, как, хвастаясь силой, больно сжал его пальцы Богунец.
– Давайте проверим ваше бумажное хозяйство.
– Срочное санзадание, Иван Иванович, может, после полета?
– Если все хорошо, задержу не больше десяти минут. Пока товарищ Галыга заправляет баки, успею.
Уже в домике Воеводин быстро, наметанным глазом, просмотрел барограммы, маршрутные карты, бортжурналы и записи прогнозов. Проверил в пилотских свидетельствах отметки о последнем медосмотре, наличие штампа «группа крови по Янскому».
– Порядок! – сказал удовлетворенно и раскурил «Приму», заполнив домик запахом жженых веревок. – Извините, Богунец, я думал о вас хуже.
– А я своего мнения о вас не переменил, Иван Иванович. Лететь надо, больной ждет!
– За нарушение формы одежды взыщу.
– Галстук в этом пекле, как удавка. Все вы знаете, только понять не хотите.
– Покажите-ка формуляр на машину, Богунец. Надеюсь, аккуратно записываете налет?.. Что ж вы, друзья, три дня не заполняли? А ну, дайте карандаш и бортжурналы за это время. – Воеводин на клочке бумаги сложил цифры, торопливо зашуршал страницами формуляра, опять что-то черканул на бумажке и, откинувшись на спинку стула, сказал с усилием: – А ведь вы не полетите, товарищ командир вертолета.
– Не надо пугать.
– Сделав сточасовую профилактику на базе, вы уже налетали пятьдесят пять часов ноль две минуты. Переплюнули на пять часов срок малой формы.
– Дозволено!
– Но форму-то нужно делать. А вы собрались лететь.
Оспинки на лице Богунца побелели.
– Вы думаете, ноги у саама срастутся без нашей помощи? Галыга! – заорал он в открытую дверь.
ыАвиатехник выдернул заправочный пистолет из бензобака, скатился по стремянке и, вытирая ветошью руки, заспешил к командиру.
– Пятидвоятичасовой регламент выполнял? – зловеще спросил Богунец.
– Нет… Да… Вчера!
– А почему не записали в формуляр? – поинтересовался Воеводин.
– Не успел еще, товарищ инспектор.
– Тогда пишите сейчас. Вот вам ручка… Стоп, техник Галыга! Не надо совершать преступление. Как же вы могли вчера по форме обслуживать вертолет, если он согласно записи в бортжурнале летал полный рабочий день?.. На самом деле, товарищ командир, вы летали или техник занимался профилактикой?
– Работу могут подтвердить заказчики.
– Значит, летали… Товарищ Галыга, мне нужно идти проверять машину?
– Нет, товарищ инспектор, будем делать форму пятьдесят.
* * *Воеводин одиноко сидел в домике, не реагируя на возбужденные голоса за дверью, на звук отъехавшей автомашины, на телефон, трещавший без умолку. Только один раз снял трубку и ответил:
– Не раньше чем через три часа. – Нажал рычаг, прервав на полуслове возмущенный бас.
Не менее трех часов понадобится технику на профилактику. Плюс время туда и обратно, а пастух с переломанной ногой будет метаться на полу берестяной куваксы36, потом в вертолете. Залить йодом, положить в самодельную шинку и забинтовать ногу – вот все, чем могут помочь товарищу оленеводы. Кожа воспаляется, набухает, боль режет, огонь разливается по телу, горячее дыхание и проклятья вырываются из почерневшего рта…
